Fandon Star Wars 2015, миди G-PG13. К сожаленью, день рожденья только раз в году

[CapDar]

Название: К сожаленью, день рожденья только раз в году
Автор: Captain_dar
Бета: Jhereg
Размер: миди, 4388 слов
Эпоха: Империя
Персонажи: Дарт Вейдер, Уилхафф Таркин, Лея Органа, Люк Скайуокер,
Шив Палпатин, Оби-Ван Кеноби
Категория: джен
Жанр: юмор, крэк
Рейтинг: PG
Краткое содержание: О том, что случается, когда количество Скайуокеров на квадратный метр превышает все разумные границы.
Примечания: AU к событиям битвы при Явине. Можно встретить цитирование (с изменениями) фрагмента повести П.Г. Вудхауза "Фамильная честь Вустеров".
Автор вдохновлялся заявкой анона: "додайте что-нибудь теплого и лампового о том, как Вейдер воспитывает Люка и Лею! а Император покрывается фейспалмами, когда они в процессе семейных ссор разносят полгалактики". Полгалактики разнести не смогли, прости, анон. Не успели. Но начало, я считаю, положено.

Если рассматривать обстановку любой комнаты как отражение личности её хозяина, то эта могла принадлежать злобному меланхолику, ненавистнику всего живого или просто поклоннику имперского экстремального нуара. В крайнем случае, сильно занятому человеку, которому просто лень заниматься колористикой.

Последнее предположение, кстати, было бы абсолютно верным. Дарт Вейдер оказался настоящим подарком для имперских дизайнеров интерьера. Те, кого он не задушил в процессе, отзывались о лорде Вейдере как об идеальном клиенте, небольшими недостатками которого были холерический темперамент и излишнее пристрастие к чёрному цвету. С первым приходилось мириться ¹, второе же сильно облегчало жизнь дизайнерам и художникам. ²


Владелец покоев преклонил колено в центре отсека и с тяжёлым металлическим вздохом нажал кнопку трансляции. ³ Появилась голограмма Императора Палпатина.

— Лорд Вейдер.

— Да, повелитель, — отозвался тот, устремив взгляд на точку несколькими градусами левее голограммы. Не то чтобы дюрастиловая дверь была очень красива, просто в противном случае пришлось бы смотреть Палпатину в лицо.

— Я сделал тебя своим учеником и поверенным.

— Да, повелитель.

— Я оказал тебе высочайшее доверие, поручив командование имперским флотом. Я поставил тебя выше всех своих адмиралов и поручил тебе курировать строительство Звезды Смерти.

— Да, повелитель, — заученно повторил Дарт Вейдер, скорчив рожу голограмме. Он давно привык к длинным вступительным речам Палпатина и даже иногда умудрялся дремать на особо пафосных монологах.

— Я позволил твоей невоспитанной дочери поселиться на новейшей боевой станции. И чем же ты отплатил мне за моё великодушие?

— Да, повелитель?

— Энакин Скайуокер, если ты ещё раз скажешь вот таким тупым голосом «Да, повелитель», клянусь, тебя ждут крупные неприятности, — огрызнулся Палпатин, который осознал, что беседу ведёт фактически он один. — Сегодня в мой офис по секретному каналу связи позвонила Лея и потребовала у меня пригласительный билет на ежегодный имперский бал! В VIP-зону!

— Не беспокойтесь об этом, повелитель. Девочке просто стало скучно одной, — в голосе Вейдера проскользнули нотки снисходительности, — к тому же она так мечтает потанцевать на балу.

— А если я откажу, эта чертовка угрожает, что пожалуется папеньке и ещё кое-каким своим «ребятам». Она угрожает мне, самому Императору Палпатину! Она вообще понимает, с кем разговаривает?

— Конечно, понимает. Как писал наш имперский психолог Викко Тор-Макарен, подросткам в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет вообще свойственно подвергать сомнению авторитет родителей и высших властей, а также пробовать границы своей самостоятельности, — разговорился Вейдер с воодушевлением неофита, недавно приобщившегося к таинствам педагогики и возрастной психологии.

Император Палпатин, конечно, не мог быть знаком с царём Иродом. Однако если бы этих двоих, через галактики, свёл случай, они обнаружили бы много общего в своих взглядах на воспитание и границы самостоятельности детей в целом и подростков шестнадцати лет в частности.

— Я не желаю слышать твои рассуждения о психологии подростков! — загремел Палпатин. — Просто держи свою дочь подальше от меня, ясно? Иначе её воспитанием займусь лично я, и никакой Тор-Макарен вам не поможет, клянусь носом своего учителя.

— Слушаюсь, повелитель.

— То-то же. И узнай про этих её «ребят»! Тоже мне, папаша, хоть бы следил, с кем твоя дочь водится.

— Будет сделано, повелитель.

Голограмма Императора исчезла. Вейдер показал вслед тающему изображению сложный неприличный жест, хмыкнул, сделал пару пометок в датападе и начал собираться.


Странным образом мысли двух самых непохожих в Империи людей в этот момент были созвучны. На жаркой, безводной и всеми позабытой планете, в тысячах световых лет от резиденции Императора, некий человек тоже думал об Энакине Скайуокере и его несносных детях. В жилище этого героя царил идеальный порядок: каждая вещь аккуратно лежала на своём месте. По крайней мере, так всё выглядело до нынешнего часа. Обитатель хижины мрачно смотрел на своих гостей: золотистого протокольного дроида, болтливого астромеха R2-D2 и хозяина дроидов, румяного светловолосого юношу шестнадцати лет, который с неиссякаемым любопытством совал нос во все щели.

— Бен, а что это?

— Не трогай.

— Почему? Ой!

— Я же сказал — не трогай.

— Бен, а чьё это?

— Не твоё.

— Ух ты, какая штуковина! А можно нажать на кнопку?

— НЕТ.

— Но почему? Ай!

— Потому.

— А что это?

— Световой меч твоего отца.

— О-о-о-о-о, правда?! Бен, я так хочу его увидеть! Ну хоть раз!

— Представь себе, я тоже.

— Разве это возможно?

Ответ последовал не сразу. Бен Кеноби, известный ранее как Оби-Ван Кеноби, осмотрелся в своём доме. Ещё полчаса назад его жизнь была упорядочена: подъём, завтрак, показал язык тускенам, пнул банту, посмотрел на Люка (с безопасного расстояния), обед, показал язык тускенам, выпил пару стаканов в баре, покалякал с сарлакком, ужин, крепкий сон. С появлением в хижине Люка Скайуокера и двух дроидов жизнь отставного джедая резко изменилась. В частности, ему теперь не на чем было спать, сидеть, не из чего есть, и, если так подумать, не мешало бы сделать новую крышу — сработала фамильная склонность Скайуокеров производить, оказавшись в новом помещении, максимально возможный разгром в предельно сжатые сроки. А теперь ещё и это…

Бен снова включил запись, извлечённую из памяти R2-D2. Вздорная девица жаловалась на трудную жизнь, сурового отца и невыносимо скучную компанию.

«Помоги мне, Оби-Ван Кеноби, ты моя единственная надежда», — вновь послышался капризный голос.

«Ну, это уже слишком, Энакин. Разбирайся сам со своими отпрысками… папаша», — ожесточённо подумал про себя Кеноби, вслух же, мстительно улыбаясь, сказал:
— Да, Люк, это возможно. Мы вот прямо сейчас и полетим повидаться с твоим папой, кстати, у него сегодня день рождения. Нет, меч возьми с собой. Сюрприз ему будет.


В то время, как Палпатин отшлифовывает последний абзац торжественной речи в честь открытия Имперского колледжа имени Вейдера и повторяет про себя мантру-напутствие...⁴

В то время, как сам Дарт Вейдер в своём челноке готовится к разговору с дочерью…

В то время, как Бен Кеноби учит Люка Скайуокера обращаться с мечом, а Хан Соло мрачно подсчитывает сумму причинённого ущерба…

…мы переносимся в комнату на объекте, ставшем гордостью гранд-моффа Таркина, головной болью Вейдера, ипотечным бременем Палпатина и занозой для всех остальных жителей Империи, проще говоря — на боевую станцию с пафосным названием Звезда Смерти.

Если бы мы попросили какого-нибудь прославленного детектива рассказать об обитателе этой комнаты, наш гений попал бы впросак. Её житель, похоже, страдал остро-маниакальным интересом ко всем сферам человеческой деятельности. Собрание речей Палпатина (в шести томах, с язвительными комментариями на полях) мирно соседствовало с каталогами оружия, «Самоучителем игры на укулеле», выпусками журналов «50 оттенков чёрного — имперский дизайн своими руками» и «Имперочка». В углу возвышалась гора планшетов с чертежами Звезды Смерти под имперским грифом «Строго секретно», с пометкой «не забыть вернуть папочке». Чего комнате не хватало — это порядка. Редкие посетители не могли отделаться от впечатления, что попали в эпицентр планшетно-одёжно-косметического взрыва.

Не был исключением и сам Дарт Вейдер, открывший дверь в комнату с некоторой опаской.

— Ой, папочка вернулся! — радостно взвизгнула принцесса Лея, бросившись родителю на шею, и чмокнула его в шлем, к мрачной радости офицеров охраны и вящему смущению отца. — С днём рождения, папочка! Пап, я же просила тебя не заходить ко мне в этом старомодном ужасе на голове. Тебе не идёт такой фасон.

— Мы не одни, ваше высочество, — попытался настроить себя на важный разговор Вейдер.

— Папочка, миленький, не будь занудой, — продолжала щебетать принцесса, игнорируя напыщенный тон родителя. — И кстати, зачем ты таскаешь их с собой, — Лея кивком показала на военных за спиной Вейдера, — ты кого-то боишься? Ты же самый грозный ситх в мире. А ещё у тебя сегодня день рождения. Не подглядывай, я тебе приготовила подарок.

Лея маленьким вихрем метнулась куда-то в угол и повернулась к отцу с бесформенным свёртком в руках.

— Вот, сама сделала. Открывай. И не пыхти так, тебе понравится.

Вейдер осторожно развернул свёрток. Глазам повелителя ситхов и его свиты предстал чёрный плащ, расписанный живописными узорами и изображающий сцену «Палпатин благодарит старейшину вуки за сотрудничество в строительстве Звезды Смерти». По крайней мере, Вейдер искренне надеялся, что это были именно Палпатин и вуки.

— Ну как, папочка, нравится? — настойчиво спросила Лея остолбеневшего Вейдера и, не дожидаясь ответа родителя, сорвала с него старый чёрный плащ и повязала своё творение. — Вот, так тебе гораздо лучше. Веселее. А то ходишь, как аврил. Теперь совсем другое дело. И не забудь эти нашлемные украшения, я их два месяца тайком от тебя делала!

В жизни Дарта Вейдера было много разных событий. Он воевал с дроидами, ситхами и джедаями, падал с неба в развалившемся истребителе, горел в лаве на Мустафаре и даже видел новое лицо Палпатина. Но до сих пор он счастливо избегал знакомства со стилистами. Поэтому ему ещё не надевали на плечи плащ с принтом в виде жанровой сцены и не наклеивали на чёрный шлем изысканные узоры.

Вейдер обернулся и испепелил сопровождавших его штурмовиков особым взглядом «офицера-застигнутого-в-домашней-обстановке», сообщавшим, что любого, кто посмеет рассказать о произошедшем здесь, ждут очень, очень крупные неприятности.

— Па-ап! Тебе не нравится, я так и думала, — надула губки Лея.

— Нравится, очень нравится! Только, дитя моё, я не могу пойти в этом прекрасном плаще на совещание моффов.

— Почему?

— Таркин засмеёт.

— Ну так задуши его, — лениво дёрнула плечиком принцесса. — Я бы задушила, если бы умела. Ой, папочка, а ты научишь меня душить с помощью Силы?

— Позже. Кстати, о Таркине. Скажи, дочь моя, почему, стоит мне отлучиться ненадолго по делам, как наш гранд-мофф начинает заваливать меня сообщениями о пропавших планах и чертежах? Сейчас, например, он утверждает, что ты отправила несколько передач Альянсу повстанцев. Да я от тебя столько сообщений не получаю, сколько от него! Он засорил своими жалобами мой личный канал связи! И ещё мне очень хотелось бы знать, содержание каких именно строго секретных, предназначенных только для меня и Императора, документов было разглашено твоим немытым и неотёсанным дружкам.

— Папочка, ты зануда и самодур, — обиделась Лея, — и не смей обзывать моих друзей неотёсанными! По крайней мере, с ними интересно! С кем мне общаться на этой унылой посудине, с твоими солдафонами и старым пнём Таркиным? Ты улетаешь куда-то, с кем-то дерёшься, кого-то душишь, развлекаешься, уничтожаешь планеты, а я сижу тут совсем одна, мне даже поговорить не с кем! Только и занятий, что вышивать да рисовать, и всё равно тебе не нравится! А-а-а-а-а-а-а!

— Лея, послушай меня…

— Нет, не послушаю! У-у-у-у-у-у-у-у…

— Лея, дитя моё…

— Не смей меня так называть, мне уже шестнадцать! О-о-о-о-о-о-о…

Вейдер запаниковал. Разговор о секретных планах и таинственных знакомых дочери явно не сложился, а вот рыдания грозили затянуться надолго.

— Хотя бы не звони Императору в моё отсутствие по сверхсекретному каналу связи, ладно?

— И позвоню! И расскажу, как ты своему Кеноби на Татуин поэмы целые пишешь, а потом перечитываешь и вздыхаешь! Они у тебя в комнате под панелью лежат, код доступа CRC43-N21!

— Лея!!!

— Ха! Мой грозный папочка испугался. — Шантажистка успокоилась и начала неторопливо заплетать косы. В её глазах появился нехороший блеск, и Вейдер внутренне застонал.

— Но если ты наденешь мой подарок сейчас и пойдёшь в нём на заседание этих чучел-моффов, а потом дашь мне взорвать какую-нибудь планету, то я, так и быть, забуду код. И стихи твои забуду, хотя они красивые. Папочка, ты такой романтик.

Вейдер застонал уже вслух.

— Девочка моя, может, ты взорвёшь две планеты? А плащ я надену…

— Сейчас, папочка. — Показала Вейдеру язык юная хулиганка. — Плащ на заседании и взорванная планета.

— Послушай, у меня сегодня день рождения, в конце концов!

— Именно. Поэтому сегодня тебе всё можно, папочка. Иди, мой герой.

Вейдер круто развернулся, взметнув плащ, и вышел из комнаты дочери. Похоже, празднование дня рождения предстояло начать с публичного позора. Хотелось кого-нибудь быстро задушить. Или поговорить с кем-нибудь. Как вариант.

— Назовите своё имя и звание, — обратился он к одному из штурмовиков.

— Лейтенант Катберт Фортингей Брабазон-Фиппс Третий, милорд, — последовал невозмутимый ответ.

Некоторое время все шли в молчании.

— Как-то сложно, — наконец признался Вейдер.

— Да, милорд. Старшие по званию обычно называют меня Б-3746, так удобнее.

— Кто сказал, что так удобнее?

— Коммандер Эппо, милорд.

— Идиот.

— Да, милорд. Солдаты и офицеры нашего отряда также невысокого мнения об этом капитане. Не будет ли с моей стороны нескромным поднять вопрос о неполном служебном соответствии коммандера Эппо?

— Не будет. Я задушу его после собрания.

— Благодарю вас, милорд.

— Я буду называть вас Фиппсом, лейтенант.

— Благодарю вас, милорд.

— Фиппс, что вы думаете об этом плаще? Мне кажется, расцветка ярковата?

— Вы совершенно правы, милорд. Спокойный чёрный цвет вам больше идёт. К сожалению, ваша дочь находится в таком возрасте, когда предпочтение отдаётся ярким краскам, а не цветовой гармонии.

— Фиппс, откуда вы поступили в армию?

— Личная охрана сенатора Крелла, милорд.

На этих словах Вейдер и штурмовики подошли к конференц-залу. Вейдер остановился, тяжело вздохнул и положил руку Фиппсу на плечо.

— Я вот что вам скажу, Фиппс. Никогда не женитесь. И детей не заводите.

— Я признателен вам за совет, милорд.

— Молодец. Ну, я пошёл. Пожелайте Таркину удачи.

Вейдер зашёл в зал. Игнорируя внезапные приступы кашля и расходящегося косоглазия у моффов, которые, в свою очередь, изо всех сил пытались не замечать весёлый костюмчик именинника, он встал за спиной у председательствующего Таркина.

— А, вот и вы. Почти не опоздали. — Таркин раздражённо пролистал несколько страниц в датападе. — Послушайте, ваша дочь…

— …да-да, украла ваши секретные планы. Опять. Я знаю. Скажу ей, чтобы немедленно вернула. Таркин, вы ведь сами понимаете: боевая станция, молодая любопытная девушка, отсутствие компании…


Гранд-мофф промолчал, однако в Силе Вейдер почувствовал некоторое единомыслие Таркина, Палпатина и уже упоминавшегося царя Ирода. Незадачливый папаша вздохнул.

— Ладно, сейчас пошлю за ней. — Вейдер выглянул из зала. — Фиппс! Приведите принцессу сюда.

— Да, милорд.

— Что-то не верю я в эти ваши психологические россказни, — скрипучим голосом протянул генерал Мотти, сидевший неподалёку от Таркина. Сегодня утром ему подали несвежий каф вместе с уведомлением о прерванном отпуске. Видимо, поэтому чувство самосохранения старого военного несколько (очень сильно, поскольку речь шла о разговоре с самим Вейдером) притупилось. Небрежно подняв руку, Тёмный лорд с интересом наблюдал, как генерал пытается расстегнуть верхнюю пуговицу на кителе и глотнуть порцию воздуха.

— Вейдер, прекратите! Не делайте этого сейчас, — Таркин не успел проглотить последнее слово.

— А чего ждать-то? — логично возразил душитель. — Что он натворил?

Лицо Мотти приобрело занятный цвет спелой брюквы.

— Не сейчас, Вейдер!

Хватка на горле генерала ослабла.

— Ладно, живите. Пользуйтесь моей добротой...

— Папочка! Почему ты его не задушил? Ну вот, я пропустила всё интересное. — Вошедшая в сопровождении Фиппса Лея грохнула на стол кучу датападов с имперским грифом “Секретно”. — Ты прости, я совсем забыла это сдать. Здрасьте, — принцесса удостоила собравшихся высокомерным кивком.

— Заседание окончено, господа. У нас с госпожой Органой и лордом Вейдером есть несколько тем, требующих приватной беседы. — Участники заседания поспешили спастись бегством. Оставшийся во главе стола Таркин с преувеличенной вежливостью улыбнулся Лее, перебирая принесённые ею датапады. — Надо же. А я-то думал, куда пропали чертежи схем вентиляции и канализации. Вам было интересно, ваше высочество?

— Мне — нет. А вот мои друзья что-то там долго смотрели, чертили, меняли. — Таркин поперхнулся водой из графина. — Па-ап? Мы будем взрывать планеты? Только давай я сама выберу цель, а то с той тюрьмой совсем неинтересно вышло.

— Будем, душа моя.

— Тогда взорвём Дантуин!

— Вейдер, одумайтесь!

— Да ладно вам, Таркин. В конце концов, у меня сегодня день рождения, могу я хоть немного развлечься? А вам нужно на чём-то суперлазер тестировать. Впрочем, Лея действительно провинилась. Так что взорвём мы не Дантуин, а Альдераан. И пусть это будет для тебя уроком. — Вейдер погрозил дочери пальцем.

— Нет, пап! Не надо Альдераан! В этот раз. Он такой красивый, синий!

— Будет красным. Красный — это тоже очень красиво, — с убеждённостью истинного ситха возразил Вейдер. – Давайте команду, Таркин.

Суперлазер Звезды Смерти сфокусировался на выбранной Вейдером планете, и через некоторое время она действительно стала красной, а потом исчезла, превратившись в плотное кольцо астероидов. Лея обиженно посмотрела на отца.

— Зачем было спрашивать, что я хочу, если исполнять мое желание ты не собирался?

— Вейдер, да объясните ей, наконец, что это — секретная боевая станция, а не балаган! — взорвался гранд-мофф.

— Э… послушай, детка. — Таркин закатил глаза. — Давай договоримся так: ты больше не будешь брать секретные чертежи, не спросив разрешения у меня или у гранд-моффа Таркина, а я дам тебе протестировать возможности Звезды Смерти на любой планете, которую ты выберешь. Договорились?

Лея прошлась по залу, изучила оставленные моффами записи, какие-то датапады забрала с собой.

— Договорились, — наконец заявила она. — Пап? Документы я отдала. Отведёшь меня в зал управления суперлазером?

— Думаю, что большой беды мы не натворим. Правда, Таркин? — Таркин потряс головой и тихонько завыл.

Группа, в авангарде которой находились радостно-оживлённая принцесса под руку с Вейдером, а в арьергарде — насупленный Таркин, сопровождаемый неизменным Фиппсом, направилась в сторону центра управления.

— Знаете, Вейдер, о чём я сейчас думаю?

— Знаю. Вы хотите расстрелять мою дочь за измену и гадаете, решусь ли я задушить вас прямо сейчас и списать всё на самоубийство или несчастный случай. Кстати, можете не гадать. Решусь.

Таркин осёкся. Да, Император не похвалит своего ученика за досадное самоубийство руководителя крупного проекта, но ему-то, руководителю, к тому времени будет уже всё равно. Вейдер и в самом деле сделал много для амбициозного проекта гранд-моффа, только имел одну — с точки зрения Таркина непростительную — слабость: он просто обожал свою дочь и потакал ей во всём.

Внезапно Вейдер остановился.

— Немедленно идите на пост охраны. У нас гости.

— Никаких сигналов тревоги не…

Сирена прервала Таркина на полуслове. Бросив испепеляющий взгляд на Вейдера, гранд-мофф отправился в отсек охраны.

— Пап? Что случилось?

Некоторое время Вейдер стоял молча, прислушиваясь к сигналам тревоги, щебетанию дроидов и отзвукам команд.

— Помнишь, я рассказывал тебе о том, что у тебя есть брат? За которым сейчас присматривает мой бывший учитель?

— Ты пригласил его в гости? — Лея захлопала в ладоши. — Как здорово, папочка!

— На самом деле, это ты его пригласила, — строго ответил Вейдер. — Кто послал с дроидом послание Оби-Вану?

Лея потупилась.

— Ну…

— Никаких «ну». Иди и встречай брата. Можешь угостить его кафом. Или ещё чем-нибудь. Кстати, с ним один человек и один вуки. Не знаю, чем ты угостишь вуки, сама как-нибудь разберёшься.

— А ты?

— А я поговорю с Оби-Ваном.

— Вы будете драться? — восхищённо спросила Лея.

— Мы будем разговаривать. Всё, иди.

Некоторое время Вейдер задумчиво ходил по коридору, игнорируя царящую вокруг суету и крики. Сын его был Скайуокером, а это значило, что умение выпутываться из сложных ситуаций у него присутствовало на генетическом уровне. К сожалению, вместе с умением в оные ситуации вляпываться. Но как только его найдёт Лея, проблем у Люка убавится. Зато прибавится у всех остальных, особенно у несчастного Таркина. Вейдер хмыкнул, вспомнив физиономию гранд-моффа во время недавнего тестирования суперлазера.

— Что, день рожденья — грустный праздник? Ой, погаси ты свою зажигалку. Чёрное и красное, как пошло. — Оби-Ван вышел из-за угла, нарочито небрежно держа выключенный меч.

— И тебе доброго дня, — отозвался Вейдер. — Зачем пожаловал?

— Вот, сына тебе привёз. Он мне все уши прожужжал о том, как мечтает с тобой повидаться. А то с Леей ты носишься, а о Люке совсем забыл. Да и самому развеяться захотелось. — Кеноби осмотрелся. — Давненько я ничего не подрывал, не разрушал… — Мимо них, старательно глядя в другую сторону, пробежало несколько штурмовиков. — А что это охрана нас не ловит? Совсем ты своих людей распустил.

— Охрана занята Люком, — ответил Вейдер. — А ты идёшь со мной. Какие могут быть проблемы?

— На самом деле, очень большие. И тебе совсем не жаль сына?

— Он Скайуокер, — пожал плечами Вейдер, — придумает что-нибудь. Я вот всегда говорил на собраниях офицеров…

— Ха! — фыркнул Кеноби. — Говорил он, можно подумать. Да ты же не умеешь речи произносить, Энакин. Кто мычал, как раненая вампа, на докладах Совету Ордена? Кому я шпаргалки писал?

— Всё это в прошлом, — с неописуемым самодовольством прогудел Вейдер.

— Ага. Тёмная Сторона Силы…

— Да тьфу на тебя. И никакая не Тёмная Сторона, а обычный голокрон из вашей бывшей библиотеки. Знаешь, один психолог написал, что нежелание выступать перед публикой вызвано страхом перед слушателями.

— То есть ты боялся?

— Совет Ордена? До у… паду, — честно признался Вейдер. — Как вспомню лысину Винду… Но потом я прочитал в этом голокроне, что для устранения страха нужно культивировать в себе высокомерное презрение к тем, перед кем ты выступаешь. Ведь нельзя же бояться тех, кого презираешь?

— Здравая мысль, — вынужден был согласиться Кеноби. — Но на деле, полагаю, всё было не так гладко?

— Да ты что, действует просто безотказно! Ты не представляешь, сколько всего про высшие чины имперской армии я насобирал. Вот например, как офицер Эппо чаквает супом. Как Пиетт хлюпает кафом. Как Таркин бреется — омерзительное зрелище, скажу я тебе. Как у Палпатина клацают вставные челюсти, когда он ест жаркое из банты. И теперь, когда я перед ними выступаю, я вспоминаю все эти записи, и страха как не бывало.

Оби-Ван резко остановился.

— Ты это записал? — переспросил он в ужасе. — То есть как записал?

— Самым обыкновенным образом, в датапад. Вот он, всегда при мне. — Тут Вейдер начал похлопывать себя по плащу, костюму, бормоча что-то вполголоса. — Зараза. Знаешь, похоже я его где-то обронил.

— Обронил? — переспросил Кеноби слабым голосом.

— Да. Но ты не волнуйся, я всё прекрасно запомнил.

— Ясно. Ты, небось, старался.

— Ещё бы. Душу вложил!

— Хлёстко, остроумно получилось?

— Ага.

— Стало быть, Таркин не соскучится, читая этот твой опус?

На сей раз пришла пора остолбенеть Вейдеру.

— Таркин? А почему он?

Кеноби пожал плечами.

— Согласись, что у него столько же шансов найти твой датапад, сколько и у остальных. А уж когда твои «зарисовки» станут известны всему Голонету…

— Ой. Я об этом как-то не подумал.

— История твоей жизни, Энакин. Самое время начать думать.

— Забодай меня таунтаун!

— Удачная мысль, кстати.

— Я идиот.

— Тоже верно.

Один из дроидов-уборщиков некстати сунулся под ноги Вейдеру и был отброшен в другой отсек метким пинком.

— Оби-Ван, что же делать? — спросил Вейдер бывшего учителя, как в старые джедайские времена. — Кстати, а ты-то чего так всполошился?

Кеноби вздохнул. Дарт Вейдер был заметной фигурой в голоновостях, правой рукой Императора, но так и остался тем самым Энакином Скайуокером, который любил совать нос во все неприятности, а крепко влипнув, возить носком по полу и бубнить: «Простите, учитель, я просто не подумал».

— Видишь ли, мой дорогой бывший ученик, — начал Оби-Ван как можно мягче, — Палпатин, конечно, выживающий из ума ситх, а ты — мой нерадивый падаван. Но до сих пор положение вещей вполне меня устраивало. Ты меня не трогал, я смотрел за Люком, в общем, худой мир лучше доброй ссоры. Но если тебя с треском снимут отовсюду, а это произойдёт, как только Палпатин прочитает в твоём датападе всё и даже больше про свои вставные челюсти, на твоё место назначат какого-нибудь... заместителя. А мне этого не нужно. Я старый человек и хочу погреться на татуинских солнышках, изучить повадки сарлакка и заняться выведением новой породы бант. Понимаешь?

— Да… Оби-Ван, — виновато пробасил Вейдер, чуть не сказав ставшую за тринадцать лет ученичества привычной мантру «Да, учитель».

— То-то же. Давай теперь искать этот датапад. О, смотри, твоя дочь идёт.

Появившаяся в другом конце коридора Лея в сопровождении Фиппса приветливо помахала рукой Вейдеру и Кеноби.

— Папочка, мы походили по камерам, поползали по мусорному отсеку, а потом Люк попросил показать ему ангары с истребителями. Пилоты не хотели пускать его за штурвал СИДа, но я сказала, что таков твой приказ.

В третий раз за этот воистину проклятый день рождения Вейдер потерял дар речи.

— Ты… ты… что… Так, немедленно бежим отсюда! Фиппс, объявите срочную эвакуацию!

— Есть, милорд, — ответил невозмутимый Фиппс.

Не слушая протестов Леи, Вейдер бодрым галопом рванул в сторону ангаров.

— Энакин, что случилось? Что за паника? — попытался добиться ответа Оби-Ван.

— Скайуокер. Истребитель. Большая военная станция, — на бегу бросил Вейдер. — Ничего не напоминает?

— Послушай, но вряд ли он захочет взрывать её прямо сейчас!

— Я на Набу тоже не хотел. Как-то само получилось.

Оби-Ван вынужденно признал правоту бывшего падавана. Они почти подбежали к шаттлу Вейдера. Вовсю выли тревожные сирены. Грузовой кореллианский YT-1300 как раз вылетал из ангара.

— Ой, пап, это Хан и Чубакка! Ну тот парень и вуки, о котором ты говорил. Они милые.

Вейдер сурово посмотрел на дочь.

— Об этом мы поговорим позже. А сейчас… Всем, кто хочет жить — срочно покинуть станцию! — проревел он. Пилоты и механики замерли.

— Отставить покинуть станцию! — Таркин появился воплощением начальственного гнева. — Продолжаем работу.

— Сейчас здесь будет горячо, — возразил ему Вейдер. — Очень горячо. Я бы даже сказал, до смерти горячо.

Пилоты некоторое время потоптались в растерянности, глядя на своих офицеров. Вейдеру, когда речь шла об опасностях, солдаты верили. Таркину — нет. Ровно через десять секунд после заявления Вейдера из ангара вылетел первый СИД-истребитель.

— Таркин, а вы чего стоите? Бегом в мой шаттл.

— Я вашим приказам, Вейдер, не подчиняюсь, — прошипел Таркин. — Это саботаж в военное время, на военной станции! И вы мне за это ответите!

Вейдер пожал плечами и кивком головы отправил Лею, Кеноби и Фиппса на борт шатла.

— Ну как хотите. Прощайте.

Таркин презрительно фыркнул и, круто повернувшись на каблуках, пошёл в свой кабинет.

— Так я и не записал, как он напился на офицерском балу и приставал к этому своему чиссу, — пробормотал Вейдер ему вслед. — Жаль, хороший был военный. Хоть и упрямый.

— Энакин, не слишком ли ты драматизируешь ситуацию? — спросил Кеноби, пока Вейдер выводил свой шаттл из уже опустевшего ангара.

— Оби-Ван, уж поверь мне, одного Скайуокера вполне достаточно для того, чтобы причинить немалый вред любому кораблю или станции в радиусе нескольких парсеков. А сейчас Скайуокеров здесь трое. Один из них - на истребителе. Давай посмотрим, как мальчик летает.

Шаттл удалился от Звезды Смерти на безопасное расстояние. Можно было видеть, как СИД-истребители выстраиваются в подобие клина и направляются в сторону Корусанта. Одинокая точка, нарезавшая круги около станции, вдруг нырнула в длинный вентиляционный тоннель, оставленный открытым нерадивыми инженерами. Наблюдающие увидели короткую вспышку лазера, а затем Звезда Смерти стала большой и красной. А после и вовсе превратилась в кучу обломков, которые на мгновение сложились в слова:

«С ДНЁМ РАЖДЕНИЯ ПАПАЧКА!»

— Оби-Ван? — подал голос Вейдер, завороженно наблюдающий за зрелищем. — В перерывах между своей работай с бантами удели время занятиям грамматикой с моим сыном, хорошо?

— Папочка! Это круче, чем семь Альдераанов! Люк просто молодчина! — Лея прыгала от радости. — А Таркину этому так и надо!

— И датапад твой уничтожен. Надеюсь, — добавил Оби-Ван.

— Н-да. А сейчас, дорогие мои, мне надо доложить обо всём Императору.

Фиппс, Лея и Оби-Ван бросили сочувствующие взгляды на Вейдера, который удалился в свою комнату.


Закончив сеанс связи, Палпатин подавил в себе желание убить весь свой персонал и ещё раз внимательно перечитал письма банковского клана. Он уже давно проклял тот день, когда решил прибрать к рукам Избранного и сделать его послушным орудием. Орудие получилось, как граната с выдернутой чекой — никогда не знаешь, когда и в какую сторону рванёт. Надо было оставить его джедаям всё-таки. А теперь что? Кредит превышен. Станции нет. Банковский клан денег больше не даст. Долги… Кстати, о долгах.

Палпатин пододвинул к себе отчёт по добыче газа на Беспине. Внимательно его перечитал и улыбнулся.

— Говорите, господин Калриссиан, что не зависите от Империи и не будете спонсировать наши проекты? Мало денег, говорите? Сейчас я вам, голубчик, устрою «мало денег».

Император нажал кнопку связи на комлинке.

— Энакин? Ну, ну, ну, ну… Ну ладно, мой мальчик, я всё понимаю… Да не сержусь я на тебя. Станцией больше, станцией меньше, подумаешь, мелочь какая… Слушай, я тут понял: тебе отдохнуть надо. Развеяться. Всё-таки юбилей, отметить надо как следует, покутить. Как насчёт Беспина? Да, и это… детей своих захвати. Какой же праздник без детей.

С чувством выполненного долга Палпатин закончил сеанс связи.

В шаттле Вейдера, который подобрал на свой борт Люка, полным ходом шло празднование.

Лэндо Калриссиан, не подозревая о своей судьбе, усиленно готовился к прибытию семьи самого Тёмного лорда.

На Дагоба Йода мудро шевелил ушами и глубокомысленно хмыкал, предвкушая волнующий рассказ Оби-Вана о встрече с бывшим учеником и его детьми.

И всё было хорошо в этой далёкой-далёкой Галактике.